Родитель тоже. Увидел ошибку в тетради — кричит, как сирена. Особенно если родитель — мама, бывшая девочка-отличница. Вот тогда — тушите свет, товарищи. Накрывает бедную маму, плющит и корёжит. Потому как ошибки ребёнка кажутся её собственными ошибками. Онажмать! Ребёнок её. А следовательно, и ошибки её. Такая вот логика.

А ребёнок — отдельный человек. И его ошибки — это его ошибки. Его! Но в несчастной маме поднимает голову та самая отличница-перфекционистка, которая во втором классе из-за четвёрок рыдала до икоты.

Ну и вот! Ребёнок сделал ошибку — в доме скандал. Потом всем плохо. Маме стыдно, что наорала. Онажмать! Она не должна кричать. А сдержаться не вышло.

И себя, признаться, я на таком ловила. И как учитель, и как мама.

Хотя если отстраниться от профдеформаций и включить мозг, понимаешь, что нехорошая это реакция, неправильная. И надо с нею что-то делать.

Открытием для меня стала статья, которую я когда-то прочитала, сдавая кандидатский минимум, готовясь к экзамену по английскому. Переводила какую-то зарубежную статью про начальную школу. Там говорилось, что ошибки — это совершенно естественно и нормально для ребёнка. Он же маленький и постоянно осваивает новые возможности, способности, компетенции. А значит, неизбежно идёт через ошибки. Преодолевает их, исправляет и — вот, уже научился!

Каждый может вспомнить, как учился ездить на велосипеде, водить машину, печатать десятью пальцами, подтягиваться... Впрочем, вспомните, как учились писать. Возможно, где-то лежат ещё дошкольные ваши каракули или подписи к рисункам печатными буквами.

У меня вот сохранились. И пропущенные буквы есть, и не в ту сторону, и на ЖИ-ШИ, например... А сейчас я преподаватель и автор учебников по русскому. И грамотность — моя профессия. Ну, то есть не родилась я с золотым пером в руке и дипломом филфака в кармане. Прошла путь.

То есть изначально для самого ребёнка ошибка — не трагедия. И это нормальная, здоровая реакция. Ненормальная и нездоровая она часто бывает у нас, у взрослых, которых самих в школе воспитали так, что ошибка просто смерти подобна. И вот это — невроз. И он идёт из нашего детства. И надо это осознать. И с неврозом этим рассоединиться.

Честно скажу, с сыном, пока маленький был, у меня это плохо получалось. А вот как преподаватель я делаю успехи в этом стремлении. Я всё спокойнее реагирую на детские ошибки. Да, я их указываю. Да, мы вместе исправляем. Но я стараюсь делать это совершенно спокойно, приговаривая: «Да, ты же маленький, ты этого не знал. Конечно, ты же учишься. Ничего, мы сейчас поправим. Ну, откуда ты это мог знать, если вы этого ещё не проходили? Ну, разумеется, ты живёшь не в России, тебе это никто не объяснял» и т. п. И дети тоже спокойно и даже с удовольствием исправляют ошибки. И всё хорошо.

И мне самой это ужасно приятно.

И ведь секрет простой — просто успокоиться и принять эту незатейливую мысль, что без ошибок невозможно научиться. Что ошибка — это хорошо! Это повод выучить правило или запомнить слово (это я про свой предмет, про русский, но то же самое справедливо в любой отрасли).

Да, я понимаю, что бывает, тема совсем не новая. Например, какой-нибудь, упаси боже, словарный диктант. Когда мой сын учился в началке, у них была такая практика: каждый урок и потом ещё дома они писали примерно по 20 слов. Одних и тех же. Недели две подряд. Потом был контрольный диктант на отметку, потом вводили ещё 20 слов. Других. Тоже словарных.

Так вот, сын мой после всей этой долбёжки-зубрёжки умудрялся написать этот контрольный диктант из рук вон плохо. Ааааааа! Уж сколько раз твердили миру... Твердили, твердили, а не вытвердили!

А сейчас ему 17, и грамотность вполне приличная. Ну, не пять с плюсом. Но четыре с плюсом вполне, как мне кажется. Правда, читает много. Просто — перерос! Ошибки эти дурацкие перерос. Потому что дети лет до 11 (как показывает опыт), особенно мальчики, бывает — плохо концентрируются. И вроде знают, как надо, но отследить свои ошибки часто не могут. Не видят.

Многому меня научила работа в школе для детей с инвалидностью. Я поняла со всей отчётливостью, что ошибки — это не результат лени, как всегда считала советская школа, а часто — физиология, сэр. «Карл Маркс и Фридрих Энгельс — это не муж и жена, как мы с вами раньше думали, а четыре совершенно разные человека...» (Старый анекдот.)

Работа с такими детьми учит тебя не кидаться с красной ручкой, как с автоматом. Она учит тому, что грамматические ошибки — это не самое страшное, если ты знаешь, что за жизнь этого ребёнка родители бились первые 7 лет его жизни. А что пишет он неграмотно, так он иначе не может. И возможно, не сможет. Никогда. Но он живёт.

И будь ты самый золотой учитель, как бы ты ни плясала, как бы ни объясняла, он не поймёт. Или поймёт, как действовать по алгоритму, а чуть алгоритм собьётся — он уже не справится.

Например, моя ученица с ДЦП — милейшая девочка. Если она знает, что нужно найти в тексте деепричастие, она худо-бедно найдёт (не зря я 6 уроков до этого билась, разъясняя, что это такое), если я скажу, что нужно запятые, поставит. Но если я не скажу, что здесь деепричастие и нужны запятые — сама не увидит.

И да, я тоже иногда кипела и булькала, когда сто двадцать первый раз объясняла одно и то же. Но ты же понимаешь, что ребёнок не виноват. И никто не виноват. И ты как учитель не виновата. И не будет ребёнок, как ты ни старайся, профессором и отличником. И грамотно писать никогда не будет, несмотря на все твои усилия. Но он жив. И это главное.

Зачем я это пишу? Зачем эта информация тем, у кого дети здоровы? Вот за этим — чтобы правильно расставлять приоритеты. Главное — ребёнок жив и здоров. И что сделал ошибку — это естественно. Ну, исправим. Нет в этом трагедии. Нет. Никакой. Абсолютно.

Когда-то, ещё в институте, нам говорили, что детям за границей разрешают писать карандашом, на котором ластик приделан, чтобы можно было легко исправить. Это казалось невообразимым совершенно!

А у нас ошибка — ураган и гром. Как вспомню наши тетрадки, где требовалось писать перьевой ручкой! Где любой волосок, попавший в перо, портил все твои старания! Где была возможна клякса. Где приходилось вырывать страницу и переписывать заново, а потом вставлять в середину тетради новые листы. Где подтирали злополучные помарки бритвой, а потом аккуратно — ластиком, а потом шлифовали ногтем. И всё-таки учительница снижала за эту несчастную помарку!

Конечно, у нас у всех невроз! Как иначе!

Ну вот, с ним-то нам, теперь уже взрослым, надо научиться справляться.

Ещё одна классная техника — «зелёная ручка». Возможно, вы слышали. Тоже заграничное изобретение. Детям не исправляли ошибки красной ручкой. Им обводили (или подчёркивали) удачные места зелёной ручкой. Говорят, что прекрасные результаты были даже у не очень сильных детей. Конечно, когда тебя хвалят за успехи, а не разносят за такую естественную вещь, как ошибка, есть стимул стараться.

Желаю вам, друзья, тем, кто узнал себя в этой статье, справиться со своими детскими травмами. И помнить, что наши дети — не сапёры. Ошибка не повлечёт за собой гибель. Её можно запросто стереть. Благо, и ручки теперь есть специальные!

Орфография и пунктуация автора сохранены.

Автор: Татьяна Рик, писатель, автор весёлых учебников по русскому языку, педагог, психолог.

‍